Первый пассажирский поезд из тогдашней столицы Российской империи в нынешнюю столицу Эстонской Республики прибыл ровно сто пятьдесят лет тому назад.

Перестук вагонных колес и локомотивные свистки – неотъемлемые компоненты городской симфонии Таллинна вот уже полтора столетия.

Автор работ, признанный у нас и далеко за рубежом, талантливый художник, Сергей Волочаев.

Картины изумляют идеями, подходом и различными техниками. Представлены и несколько черно-белых рисунков. Графика, выполненная пером и тушью. Некоторые из них, это иллюстрации к ожидающему выход роману «Каждый мент желает знать…».

Девяносто лет назад Таллинн прощался с Иосифом Копфом — человеком, еще при жизни сумевшим стать, выражаясь современным языком, «коммерческим брендом».

Георг Штуде — выпечка и марципаны. Карл Лютер — комоды и венские стулья. Павел Малахов — килька в жестяных коробках, законсервированная по десятку фирменных рецептов.

Ровно тридцать лет тому назад история столицы вновь стала длиннее почти на восемь столетий: в Таллинн вернулись фонды Городского архива.

Его вынужденное отсутствие, изначально заявленное как сугубо временное, так и хочется воспользоваться словом «бегство» или даже «изгнание», растянулось почти на полвека.

Самая тяжелая авария в истории эстонских железных дорог произошла 40 лет назад, в первую субботу октября.

Поезда приближались друг к другу в кривой как два призрака. То, что дело плохо, видели оба машиниста. Экстренное торможение ни к чему не привело. Два поезда столкнулись в паре сотен метров от перрона Балтийского вокзала Таллинна.

Падение Берлинской стены стало в СССР шоком для многих взрослых, а для некоторых детей — первым столкновением с ложью. «Гэдээр» была последней сказкой, в которую верила Полина Аронсон.

В силу каких-то непонятных обстоятельств, я, книжный ребенок, проводивший дождливое ленинградское лето среди дачных подшивок «Иностранной Литературы», умудрилась не прочитать в детстве «Хроники Нарнии». Лев, колдунья и платяной шкаф прошли мимо меня, свернувшейся на диване с очередным Крапивиным. Однако и у меня была своя волшебная страна, полная чудес и магических превращений. Называлась она «Гэдээр», а путеводителем по ней стал учебник по немецкому языку для третьего класса средней школы.

У одного из узнаваемых символов таллиннского Старого города — солидный юбилей: с начала строительства крепостной стены вокруг средневекового ядра нынешней столицы прошло ровно семьсот десять лет.

Точную дату рождения человека — даже достаточно знатного, не говоря уже о простолюдине, — вплоть до начала Нового времени зафиксировать достаточно проблематично.

Здание Немецкого реального училища, некогда признававшееся идеалом и образцом для аналогичных построек, возродившееся после войны в ином облике, безвозвратно утрачено на наших глазах.

Три желтых экскаватора трудятся с утра до вечера, разгребая кучи строительного мусора на нечетной стороне улицы Луйзе.

Даже без учета виадуков и путепроводов, семейство таллиннских мостов – достаточно многочисленное. А главное – способное поведать о себе немало интересного.

«Мосты повисли над водами» – сказано поэтом давно, красиво, величественно, но не про Таллинн – однозначно.

Мемориальный комплекс на Маарьямяги давно уже стал памятником не конкретным событиям или лицам, а всему, что произошло с Эстонией на протяжении бурного ХХ столетия.

Грандиозный, многозначный и величественный – но так, впрочем, никогда и не завершенный, – он подобен расколотому зеркалу, грани которого хранят память исторических бурь, пронесшихся над страной и ее столицей.

Географические названия, щедро рассыпанные по карте Таллинна, позволяют читать ее почти как… анатомический атлас.

Уподобить город человеческому организму впервые предложили пионеры западноевропейской урбанистики, жившие на рубеже XIX–XX веков.

Таллиннская топонимика подметила это сходство куда как ранее: отыскать в городской среде объекты, нареченные в честь тех или иных частей тела человека или животного, можно по крайней мере последние лет триста.

Непростой во всех отношениях XVI век подарил Таллинну первые портреты города и его жителей, первый памятник, а также один из ключевых текстов городской истории.

Специалисты говорят, что склонность к саморефлексии нередко проявляется у человека особо остро в период кризисов и испытаний.