Сегодня в Таллиннской городской управе подписан вещно-правовой договор о бесплатной передаче в собственность прихода собора Александра Невского будущей недвижимости на улице Пикк, на которой расположена недавно восстановленная в своем прежнем качестве часовня.…
Старообрядческая моленная получила утраченный после войны купол, а застройка таллиннской улицы Кибувитса – архитектурный акцент и оригинальную достопримечательность.…
Ровно семьдесят лет назад, началось переселение остзейских немцев из странБалтии: десятки тысяч людей покинули родные с незапамятных времен места, двинувшись на «историческую родину».…
Доисторический лабиринт на острове Аэгна оказался больше, чем было известно до того.
Раскопки, проведенные на острове Аэгна на минувших выходных, позволили обнаружить около полусотни новых камней доисторического лабиринта. 16-18 октября археологи планируют зафиксировать обнаруженные участки лабиринта на карте-схеме.…
Реновация ангаров Лётной гавани, которые пустовали многие годы, будет завершена в 2011 году. После окончания работ у подводной лодки «Лембит» появится новый «дом», и в ангарах разместится музейная экспозиция.…
Православная часовня на развилке улиц Пикк и Олевимяги, недавно возвращенная городскими властями Православной церкви московского патриархата, отмечает в этом году свое столетие.…
Гордость ВМФ Польши – выстроенная в Голландии в 1938 подводная лодка «Оржель» — на дату начала Второй мировой войны была пришвартована в порту Гдыни. Поняв, что атаку немецкого флота подлодке в одиночку не отразить, ее капитан принял решение укрыться в нейтральном порту Таллинна. …
Строгая готика, пышное барокко — то, что всегда придает городу сказочную привлекательность. И старый Нюрнберг, с его узкими мощеными улочками и красными черепичными крышами, населенный обилием памятников, скульптур, фонтанов, совсем не случайно ежегодно становится рождественской столицей Европы. И невозможно поверить в то, что вся эта средневековая роскошь еще каких-то 60 лет назад лежала в руинах. Однако сохранились фотографии разрушенного до основания Нюрнберга — запечатленные факты, с которыми не поспоришь……
«…Года господня 1433-го, месяца мая 11-го дня, совершенно выгорел весь город Ревель вместе с собором и всеми церквами и монастырями и со всеми органами и колоколами, от коего пожара загорались также все сады и сараи вне города и сгорали со множеством народа».
В строчках хрониста Бальтазара Руссова нет преувеличения: среди таллиннских катаклизмов и катастроф пожар 1433 года занимает «почетное» место». Не даром отголосок огненной стихии отразился даже на страницах Псковской летописи. И потому несколько странно, что отцы города решили всерьез обеспокоиться пожарной охраной лишь спустя…122 года.
Буква устава
Упрекать членов средневекового Ревельского магистрата в беспечности нет, пожалуй, особых оснований. «Брандорнунг» – «Пожарный устав» 1555 года наверняка является не первым подобным документом в таллиннской истории, но всего лишь старейшим из сохранившихся до нас. Другие погибли – не исключено, что и в огне пожаров.
Борьба с огнем была прописана в «Пожарном уставе» вполне на уровне других городов средневековой Европы. Дозорному на башне ратуши надлежало бить в колокол, чуть завидев поднимающийся не из трубы дым. В гильдиях и домах горожан надлежало иметь багры и кожаные ведра. Церковным сторожам предписывалось иметь под рукой бочонок простокваши: неведомо почему считалось, что «небесный огонь» – возгорание, вызванное молнией – обычной, «земной» водой не потушить.
Профессиональных пожарных средневековая Ливония не знала: борьба с огнем была обязанностью всех горожан без исключения. И – без национальных различий: «Пожарный устав», принятый в Тарту в 1635 году, прямо указывал, что брандмейстер должен незамедлительно сзывать «всех городских носильщиков, силачей и не-немцев», и незамедлительно мчаться на пожар. В Таллинне, по всей вероятности, дело обстояло точно так же.
Ливонские пожарные
Имя первого таллиннского брандмейстера история не сохранила. И потому ничто не мешает считать таковым Иво Шенкенберга – коварного антагониста главного героя в фильме «Последняя реликвия» и предводителя отряда харьюмааских крестьян в годы Ливонской войны в реальной жизни. Ведь именно его команде, по свидетельству все той же Хроники Руссова, ревельский магистрат поручил в 1577 году защиту города от пожаров.
«Было им поручено и день и ночь усердно стоять на часах; и когда кто либо принесет военному начальнику города огненное ядро, то всякий раз будет получать 3 марки, т. е. четверть талера, – пишет хронист – если же они заметят огненное ядро упавшим на дом бюргера, где нет стражи на чердаке, то немедленно должны войти в дом, затушить ядро или же выбросить его на улицу через люк. За то бюргер, у которого не было стражи, должен был во всякое время немедленно выдать им полталера. Тогда молодцы очень …
Топоним «площадь Свободы» молод: 17 января нынешнего года ему исполнилось всего 66 лет. Городская же среда на месте современной площади формировалась в течение девяти веков.
XIII век: первая граница
Спустя несколько десятилетий после захвата датскими рыцарями в 1219 году расположенного на нынешнем Тоомпеа городища древних эстов на месте будущего Нижнего города начинает расти постоянное поселение. Застроенные участки и первоначальный оборонительный вал находились поодаль от линии, вдоль которой впоследствии была построена городская стена, вплоть до середины тридцатых годов ХХ века формировавшая северный фронт застройки теперешней площади Свободы.
XIV век: стены, башни и ворота
1355 годом датируется первое упоминание о старейшей постройке на нынешней площади — элементе городской стены, Харьюских воротах. Изначально они представляли собой комплекс из четырехугольной главной башни в пять этажей высотой 21 метр и двух предвратных укреплений с двумя круглыми башнями — на манер тех, что и поныне высятся в начале улицы Виру.
Снесенные в середине XIX века, Харьюские ворота вновь вернулись к таллиннцам в ходе последней реконструкции площади: контур их фундамента выложен на уличной брусчатке. А посмотреть на остатки подвального этажа восточной башни первых предвратных укреплений можно через специальный смотровой колодец на углу улицы Харью и площади Свободы.
XV век: улица Чёток
В 1463 году некий бюргер Михель Розенкранц решил обзавестись летним садом и приобрел для него участок «перед Харьюскими воротами в сторону Тынисмяги». По одной из версий, память о его владении до сих пор сохраняется в названии улицы Роозикрантси, примыкающей к площади Свободы с юго-западной стороны.
По другой версии, улица вела к городскому месту казни, носящему в средние века немецкое название Rosenkranz. Еще одно объяснение связывает название улицы с эстонским словом «roosikrants», означающим «чётки» — их, якобы, перебирали в руках ведущие осужденных к месту казни католические монахи. Под именем Роозикрантси, однако, улица впервые упоминается в документах лишь в XVIII столетии.
XVI век: кровавый камень
Выложенный на брусчатке улицы Харью вписанный в круг каменный крест — память о казни, свершившейся в пространстве предвратного укрепления Харьюских ворот в 1532 году. Ревельский магистрат принял решение обезглавить здесь барона Йоханна Юкскюля фон Ризенберга, замучившего насмерть бывшего своего крепостного, бежавшего в город и ставшего вольным человеком.
Если верить легендам, именно это событие (а вовсе не работы по реконструкции пояса городских укреплений) послужило причиной того, что Харьюские ворота закрыли в 1535 году для прохода и замуровали. На два с половиной столетия.
XVII век: бастионы наступают
План модернизации Ревельской крепости был утвержден шведским королем в 1686 году. Строительство одного из одиннадцати намеченных бастионов — …
Восемьдесят лет назад лето было таким же непостоянным, но от этого не менее долгожданным. А вода Таллиннской бухты в теплый день казалась горожанам такой же манящей.
Споры о том, следует ли назвать место морских купаний позаимствованным у немцев словом rand или же необходимо заменить его «исконным» словечком mala на рубеже двадцатых-тридцатых годов волновали разве что филологов. Далекие же от ученых штудий таллиннцы, вне зависимости от происхождения и языка, чуть прогревалась вода, стремились за город.
Заветную цель путешествия всяк именовал по-своему. Одни – Штрандом. Другие – Бригиттовкой. Третьи – Пирита.
Столичная привычка
Изданный в 1921 году на эстонском языке путеводитель по Таллинну вскользь отмечает, что после того, как война и революция свели на нет деятельность купальных салонов Кадриорга, все большую популярность у горожан приобретают окрестности устья реки Пирита. Спустя несколько лет Пиритаский пляж навсегда затмил собой славу былых мест купания, с середины XIX века располагавшихся на побережье Каламая.
«Мы стояли в жаркий, душный воскресный полдень посреди центральной Ревельской площади, пустынной и нелюдимой, как Сахара, – писал в августе 1929 года фельетонист столичных «Вестей дня». – Идиллическая пустота и тишина окружали нас. Весь город, без исключения, отправился в Бригиттовку. Можно изменить всем своим привычкам, опрокинуть весь ход своей жизни, мечтать и даже писать стихи, несмотря на свой прозаический нрав, но воскресной поездке в Бригиттовку, бьюсь об заклад, вы не измените».
Дорога к Гангу
Добраться из душного города до заветных сосен, песка и морского бриза было восемьдесят лет назад делом непростым. Прогулочный пароходик из таллиннской гавани до Пиритаского причала с переменным успехом курсировал с самого начала ХХ века, но принять на борт всех желающих попросту не мог. Обещания городских властей в самом скором времени приступить к сооружению трамвайной линии до руин монастыря Святой Биргитты, а то и до самого Козе дальше газетных полос так и не продвигались…
«Я увидел грандиозную картину бегства целого города – на автомобилях, пароходах, лошадях, пешком, – продолжал таллиннский газетчик. – Картину, напоминавшую, — если бы не мирная тишина голубых просторов – забытые эпизоды беженства в памятные годы Мировой войны. Нескончаемо-длинной змеей извивался народ на всем протяжении Бригиттовской дороги…Если вглядеться в измученные от жары и ожидания лица, то невольно всплывают мысли о священных водах Ганга, о фанатических йогах, о жертвенном индийском культе».
Мученицы моды
Находились в довоенном Таллинне и те, для кого сравнение поклонников Пирита с бредущими к Гангу индуистами казалось слишком «мягким». По мнению иных столичных моралистов, Пиритаский пляж представлял собой ни что иное как «местный Вавилон». Тот …
Фразу, отшлифованную до афористичности, — «Народ—себе», красующуюся над сценой Пражского Национального театра, на фасадах и в интерьере таллиннских зданий не встретишь. Однако в Таллинне достопримечательностей, созданных некогда на добровольные пожертвования, с ходу можно насчитать с полдюжины.…
 |
